Я, кажется, прошла все стадии феминизма: от отрицания (в этой стране он невозможен) и торга (хорошо, вот про это и про это я готова активничать, а вот эти темы из моей повестки, пожалуйста, уберите) через неизбежный гнев и депрессию (тут объяснять ничего не надо), к принятию и чему-то среднему между «да ебись оно все конем» и «я делаю только то, что могу, остальное пусть делает кто-нибудь еще».
И сегодня я могу гордо заявить – свой личный ответ на вопрос «зачем мне нужен феминизм» я нашла. Так вот. Он мне нужен, чтобы мальчиков цеплять.
Вот раньше, когда у меня велосипеда не было, оно ведь как? Видишь его, прекрасного, утонченного и возвышенного. Например, музыканта. И всё в тебе трепещет и сверкает. Но ты умная девочка и сразу понимаешь – НЕ НАДО. Потому что воздушный и невесомый он не только в визуальном плане, но и в финансовом. А ты не то чтобы меркантильна, это фуфуфу, но ты иногда ешь. И мёрзнешь на улице, если декабрь. Если февраль, январь, ноябрь или крайне паршивый апрель, впрочем, тоже. А по правилам «нормальных» свиданий, к нему домой сразу нельзя, к тебе не получится, потому что мама, а в кафе платить за себя ни в коем разе нельзя.
А юноша такой прекрасный, что сразу понятно, у него и на свою чашку кофе денег не хватит.
Ну, и потом. Если ты приличная девушка (а по правилам «нормального» мира, другие существовать и не должны вовсе), то ты же не можешь просто так ходить с юношей за ручку, не рассчитывая на долгие и невероятно серьезные отношения. А в этих жутко серьезных отношениях он, как мужчина, должен тебя как-то там обеспечивать. Я не совсем понимаю, как там правильно, но знаю, что зарабатывать больше мужчины – страшный зашквар. А значит, надо как-то уложиться в зарплатные ожидания кассира пятерочки на неполный рабочий день. И на это все жить. И быть при этом очень красивой и ухоженной, как породистая лошадь.
Ты понимаешь, что от такой жизни твоя внутренняя лошадь отбросит копыта еще на первом круге по манежу, и прощаешься с мечтой. И идешь искать кого-то «понадёжнее».
Или вот там, герои всех девичьих фантазий – сложные, эксцентричные личности, поэты, там, писатели, художники! У которых всегда срыв, надрыв, обрыв и взрыв. Которые нервно курят одну за одной, а потом вскакивают с кресла, распахивают окно и кричат прямо туда, прямо в окно что-то о том, что майский гром придет как знамение, что дождь умоет усталые лица городов, что мы все, недолюблённые дети Бога… Дальше ты обычно не дослушиваешь, потому что падаешь в обморок от глубины чувств.
Так вот. Их тоже нельзя!
Ты же должна жить им, дышать им, вдохновлять его! У тебя же не может быть других мыслей, ну, или там.. дел. Ты вся – его, ты всё – про него и за него. А он своим неврозом сделает из тебя поломанную истеричку за пару месяцев. И ты это знаешь, если тебе хоть чуточку больше семнадцати.
А богоподобные спортсмены? Вот эти вот, с телами атлантов (и такими же каменными мозгами, но кого это волнует в моменте?), осанками королей и самоуверенностью львов? Вот эти самые, которые будут пропадать на тренировках, сборах, матчах, турнирах и выездах часами, днями и неделями? Которые всегда будут думать сначала о спорте, потом о тебе? (А на самом деле сначала о спорте, потом о питании, потом о режиме, потом о тренере, а потом уже…)
Вот их совсем-совсем нельзя.
Поэтому остается Петя. Петю можно, он айтишник. С регулярной зарплатой, чуть выше среднего, с приличной съемной однушкой, с крепкой, нерасшатанной психикой интровертного склада, с понятными планами на жизнь, с отпусками к морю два раза в год и не очень старой еще машиной.
С Петей безопасно, понятно, разумно и невыносимо скучно.
А еще на Петю огромный, ошеломительный спрос, которого он сам же и не замечает. Он считает, что женщинам он не очень интересен, потому что ни разу их об этом не спросил.
Но ты-то знаешь, что любая нормальна приличная девушка только и мечтает, что о Пете. Ну, не то чтобы мечтает, мечтает она, как и ты, о невротичном поэте, нищем музыканте и мускулистом спортсмене. Но может позволить себе только Петю. Потому что все остальное ее просто нахрен угондошит.
Дробышевский тут подарил прекрасную формулу – выпендривается тот, кого выбирают. Ну, то есть у видов животных, где есть половой диморфизм, обычно самцы все такие в перьях, с хвостами, бесполезными огромными рогами и другими цацками, чтобы самки ходили и придирчиво выбирали – этот низковат, тот бледноват, у вон того клюв какой-то кривой… Потому что у самки ресурс – ее детородная функция. Если она тебя не выберет – хрен тебе, а не продолжение рода.
И в общем-то у человеков было примерно также, если посмотреть на племена, счастливо избежавшие встречи с цивилизацией и кока-колой, то там тоже перья в уши себе вставляют в основном мужики. А также рисуют на себе татухи, режут кожу в модное шрамирование «под крокодила» и занимаются другими интересными вещами. Потому что выбирает – женщина. У нее ресурс. (Нет, это не значит, что там матриархат, там тоже несколько грустно быть бабой, потому что ресурс тот – это рожать детей и таскать тяжелое, пока мужик бегает по лесам с копьем, но это уже другая история).
Но потом мы зачем-то придумали отдать все ресурсы мужикам и построить на этом основании всю человеческую культуру. И вот теперь женщины прыгают на каблуках и в корсетах, чтобы их выбрал условный Петя-айтишник. Потому что выпендривается тот, кого выбирают.
И вот на сцену врывается феминизм и женщины такие: «О! А чо, так можно было?». И начинают накапливать свои ресурсы. Деньги, образование, опыт, связи… Становятся интересными, многогранными, осваивают профессии, строят бизнесы, фигачат в спорт…
И в больших городах потихоньку начинают открываться барбер-шопы, магазины мужской моды, ювелирка там всякая… Страшно мужественная.
Так вот. В ситуации, когда выбираешь ты, а не тебя, все то, что нельзя, но очень хочется – МОЖНО.
Ты берешь своего нищего и возвышенного, отогреваешь на груди, ведешь в приличный бар, покупаешь ему хороший напиток и остаток вечера слушаешь про терции и мелодики, про кризис инструментальных жанров и о том, почему виолончель – королева оркестра. Ну, или еще какую лабудень, пока влезает. Любуешься вдохновленным лицом и горящими глазами, подливаешь еще вкусного вина и решаешь: на ночь оставить или выгнать сразу после?
Ты до посинения споришь со своим невротичным писателем о роли эмигрантской прозы в становлении русского постмодерна, занимаешься с ним сексом прямо на его рукописях, остервенело критикуешь персонажей нового романа, с упоением слушаешь стихи до утра. А когда он начинает вести себя как мудак, потому что он тонкая и ранимая творческая личность, просто говоришь ему: «Миша, иди в жопу». И занимаешься своими делами (или другими мужиками), пока Мишу не попустит. Потому что если человек предпочитает ебать себе голову, – это его личные трудности, а у тебя на неделе четыре важных совещания, машину надо переобуть, с подругами встретиться и на йогу сходить.
Синхронизируешь расписание тренировок своего богоподобного спортсмена со своим гугл календарем и выбираешь идеальные дни для свидания (Например, когда он «на сушке» и особенно прекрасен, а Миша, наоборот, со своей «просушки» слез и особенно ужасен.) Ну, или просто создашь рекурсивное событие дважды в неделю после 7 вечера. Все-таки в физических нагрузках важна регулярность.
А с Петей ты корешишься. Обсуждаешь стартапы и пьешь пиво. Хохочешь над дурацкими шутками и шутишь еще ужаснее. И все у тебя хорошо. Потому что и пиво, и друзей, и любовников ты выбираешь сама.
А выпедриваются пусть те, кто должен ждать, пока выберут их.
